Фулгрим - Страница 153

153

Однако же, нескольким отрядам Саламандр, как и их собратьям из Гвардии Ворона, удалось выбраться из ловушки, и теперь они из последних сил пробивались к челнокам, стоящим вне захваченной Железными Воинами зоны высадки.

Единицы выживших Железных Рук, утратив надежду отыскать своего примарха, присоединялись к Десантникам Вулкана и вместе с ними спасали геносемя своих братьев — но их успех казался каплей в океане предательства.

Через несколько часов все было кончено, и тела десятков тысяч Астартес из трех верных Легионов тихо и недвижно лежали среди мрачных песков и скал Ургалла.

ПРЕЖДЕ СЕРЫЕ НЕБЕСА МЕРТВОЙ ПЛАНЕТЫ сияли оранжевыми бликами, отражая пламя тысяч погребальных костров. Теплый свет огня озарял медленно пересыпающийся песок бескрайних дюн, и над Ургаллом вставали громадные клубы густого черного дыма, тянущегося от курганов сжигаемых тел.

Люций посмотрел вверх, на танцующие в воздухе хлопья пепла и высунул язык, пробуя на вкус жирный, горький прах Десантников.

Подошел лорд-коммандер Эйдолон, с лицом, напоминающим восковую маску, натяную на угловатые кости. Пустые стеклянные глаза пренебрежительно уставились на ближайшую гору трупов.

— Нужно скорее выдвигаться к Терре, — пролаял Эйдолон. — Глупо тратить время на идиотские ритуалы.

Про себя мечник согласился с лорд-коммандером, но промолчал и отвернулся, глядя на волнующееся море живых и верных Хорусу Астартес, заполнявших изуродованную чашу Ургалльской Низменности. Те собирались возле огромной сцены, с невероятной быстротой возведенной Темными Механикумами, а солнце Истваана неторопливо садилось за горизонт, и кровавая тень падала на лица Десантников.

Необычная форма сцены брозалась в глаза — она выглядела как колонна, собранная из нескольких, поставленных друг на друга гигантских цилиндров, сужающихся в диаметре. Нижний, осадистый и невысокий, имел примерно километр в ширину, на нем стояли всё до единого Сыны Хоруса, элита Воителя, несомненные творцы минувших и грядущих побед Нового Похода. Каждый из них держал в руке пылающий факел, и броня сверкала миллионами огней.

Над ними пьедесталом вздымался цилиндр для высших офицеров Легионов, и Люций без труда отыскал огромную фигуру Абаддона и, рядом с ним, мрачного Хоруса Аксиманда. Больше он никого не знал, да и не стал особо разглядывать Капитанов, обратив взгляд к третьему постаменту.

На нем возвышались Примархи.

Даже с расстояния в тысячи шагов их великолепный, нечеловеческий облик заставлял сладко сжиматься сердце и перехватывал дыхание. Семеро созданий монументальной мощи стояли на предпоследнем ярусе сцены, их доспехи темнели пятнами засохшей крови врагов, их плащи трепетали на воющих ветрах Ургалла.

Люций знал Ангрона и Мортариона ещё с кровавых времен Истваана III, и не раз восхищался их непревзойденной смертоносностью. Следующим мечник увидел собственного примарха, вдохновлявшего его на подвиги долгие десятилетия, но тот почему-то стоял поодаль от своих братьев, словно презирая их.

Другие четверо…те, кого он не видел прежде ни разу, выглядели столь же прекрасными, могучими и неудержимыми, и Астартес в тихом благоговении взирали на своих вождей.

Лоргар, владыка Несущих Слово, завернулся, будто в саван, в долгий красный плащ, из-под которого проглядывали пластины выкрашенной в цвет серого гранита брони. Альфарий, блистательный в своем пурпурно-зеленом доспехе, держался неестественно прямо, словно тянулся за старшими собратьями. Мрачнолицый Пертурабо крепко держал в руках боевой молот, блики огня плясали на некрашеном металле его неуклюжей, но невероятно прочной брони. Далеко не сразу Люций заметил в сгустившихся сумерках Повелителя Ночи, неяркий свет угасал, растворяясь в его фигуре, куда более черной, чем песок Ургалла, чернее, чем пьедестал Примархов. Лишь скуластый череп белого шлема сверкал среди теней, из которых сплеталось тело Конрада Кёрза.

Наконец, последний, багровый цилиндр возносился на сотню метров над головами семерых полубогов. Воитель стоял на самой вершине, рука его замерла в приветствии, алым огнем светились жуткие силовые когти. Плечи Хоруса укутывала меховая накидка из шкуры какого-то огромного зверя, и пламя далеких костров отражалось в янтарном оке на груди его доспеха.

Скрытый люминофор озарял Воителя ярко-красным светом, и он казался памятником самому себе, каким-то легендарным героем из мифов Древней Земли, возвышающийся над бескрайним океаном могущественнейших воинов в Галактике, верных ему до последней капли крови.

Солнце наконец скрылось за гористым окаемом Ургалла, и тут же взревели двигатели сотен штурмовиков, описывающих круги над Десантниками и салютующими им покачиванием крыльев. Привественные кличи раздались в быстро холодеющем воздухе пустыни, исторгнутые из десятков тысяч глоток.

Люций, пришедший в радостное возбуждение, присоединил свой вопль к общему хору, его чувства приятно возбудились, растревоженные шумом криков и грохотом штурмовиков. Высокие, срывающиеся на визг возгласы Детей Императора понеслись над Ургаллом, в них слышался неудержимый экстаз, наслаждение и боль, что никогда прежде не звучали в голосах смертных существ.

Как только штурмовики скрылись за горизонтом, бесконечные ряды Астартес двинулись маршем перед циклопическим постаментом, их бронированные кулаки беспрерывно ударялись о кирасы доспеха, привествуя Воителя. По чьему-то незримому сигналу на северном склоне Ургалльских Холмов зажглись десятикилометровые полосы фосфора, и множество дуг янтарного огня слились в единый овал — гигантский глаз, немигающий и грозный, молча взирающий на Астартес.

153